Ночь музыки в Гатчине

[tinton10]

Вчера ездили на ночь музыки в Гатчину, так называемый музыкальный оупен-эйр на Белом озере в Гатчинском парке с участием симфонических оркестров и хоров, в лучших международных традициях. Дома были в пять утра, впечатления волшебные, но хотелось бы большего.

Мне всегда хочется большего, конечно, но на этот раз вышло так, потому что мы с родственниками твердо решили досидеть до самого конца, увидеть своими фейерверк, что нам не удавалось предыдущие четыре года, и мы решили подойти в парк не к самому началу. В результате, хоть мы и выдвинулись в Гатчину довольно рано, успев, правда, немного пробежаться по Ленэкспо и посмотреть корабли, пришедшие на Морской салон, и дожидались вечера в квартире родственников в самой непосредственной близости парка, но такие комфортные условия несколько расслабляют.

Мы увлеклись просмотром фотографий и приятной беседой и в парк пришли только ко второй половине программы, когда самая интересная классическая часть уже отзвучала, а мне так хотелось послушать, как хор поет "Половецкие пляски" из "Князя Игоря", хотя и все остальное тоже, на самом деле ). Но дело в том, что в прошлые годы мы честно приходили к началу, и больше чем на два часа нас не хватало, потому что стоять долго в толпе тяжело, сидеть сыро, прогуливаться интересно, но темно, кругом люди, деревья и мокрая трава, а с озера с каждой минутой все сильнее тянет прохладой.

На этот раз мы подготовились серьезно, собственно, как и многие слушатели-посетители сего мероприятия, взяли раскладные стулья, пледы, мужчины настаивали на фляжках с напитками и бутербродах, но женская половина нашей группы возмутилась такому явному акту неуважения к музыке, и не стала им потворствовать. Хотя, как мы увидели, прибыв на место, были компании, устраивавшие откровенный пикник в такой романтической обстановке, а кое-кто к тому времени и вовсе уже заснул на своих покрывалах, наглухо закутавшись в спальник или просто раскинувшись на туристическом на коврике. Честно говоря, даже снимать со вспышкой в такой обстановке казалось несколько неудобным, не хотелось беспокоить полностью погрузившихся в наслаждение музыкой людей.

Но запечатлеть этот чудесный зал очень хотелось: представьте ночь, парк, темный берег озера, усыпанный людьми, сидящими и лежащими в разных позах на пледах и ковриках, между ними группки людей на разнокалиберных складных стульях и табуретках, недалеко от нас расположилась компания бабушек и дедушек на весьма комфортных и легких в переноске почти шезлонгах, одна бабушка с палочкой не могла усидеть и все бродила между людьми и деревьями, периодически все это разбавлялось группами мобильных передвигающихся товарищей, которые приходили, решали, что это отличное место, чтоб именно здесь постоять и посмотреть, и через какое-то время мигрирующих на новое место к радости тех, кто оказался сидящим за их спинами на это время.

Перед всем этим залом простиралось зеркало тихого ночного озера, прямо на противоположной стороне огнями переливалась сцена, подсвеченная разными цветами и способами в зависимости от музыки, лучи света взмывали на кульминации и опускались к воде на заключительной коде, на сцене крошечные фигурки музыкантов и дирижера. Звук, пожалуй, был потише, чем в предыдущие годы, возможно, жители окрестных с парком домов жаловались, что становились невольными слушателями на полночи, во всяком случае, на этот раз мы не слышали музыку уже от самого подъезда. Но на самом деле, звук на оупен-эйр - дело непростое, вода, трава и деревья создают не самую лучшую акустику, да и люди вокруг вели себя не совсем так, как в Мариинке, такого непрерывного трепа, иной раз и матерного, как в первый год, не было, но и полной тишины, конечно, тоже.

Иной раз хотелось, чтоб все уже устали и разошлись, представлялось, каково бы это было: темный, ночной, пустынный, тихий парк, каким я помню его в юные годы, когда находиться там в позднее время еще не считалось настолько опасным и самоубийственным, и бывало, что я возвращалась из универа на последней электричке и шла с Балтийского вокзала через парк. И вот в таком парке - освещенная сцена посреди озера, и на ней играют музыканты, сами по себе, для никого, и в этой полной пустынной тишине - только музыка, только для меня, я-то, разумеется, была бы здесь, одна среди деревьев ).

Ну так вот, та часть, на которую мы успели, была уже не классической, а скорее популярной, играли переложение песен Биттлз для симфонического оркестра, "Ливерпульскую симфонию", а потом симфонические зарисовки на темы группы Queen, предполагалось, что оставшаяся к этому часу часть слушателей более молодая и активная, и это им ближе, чем Дворжак и Григ из первых отделений. Тем не менее, отдельные молодые слушатели вовсе не были в восторге, слышались возмущенные возгласы, типа, что за лажа, в программе обещали только классику.

Ну, нас-то Костя программками обеспечил, как только мы расселись на береговом подъеме позади партера, и я только подумала, что чего-то не хватает, он прошелся по фойе за дорожкой и нашел, где продаются и программки, и буклеты об исполнителях со всеми подробностями, которые мы с интересом изучили при свете телефона. Забавно было слушать в исполнении симфонического оркестра зажигательную Yellow submarine, а Yesterday прозвучало очень пронзительно. Как мы и предполагали, под конец была исполнена хором "Богемская рапсодия", но в самое завершение еще и We will rock you, ну что сказать, хор старался изо всех сил, крошечный дирижер явно показывал залу, что пришла пора поддержать музыкантов и похлопать в ритм, мы даже сделали робкую попытку, но трудно сказать, что зал, точнее, наш темный сонный берег, поднялся и всколыхнулся, как на концертах Queen, тем не менее это было весело.

Ну а затем-то точно все всколыхнулись, потому что непосредственно за последним звуком музыки начался долгожданный всеми фейерверк, и тут-то все проснулись, заорали и забегали в поисках места, откуда деревья не мешают фотографировать. К сожалению, в нашей группе фотоаппарат был только у меня, так что и я оказалась в числе этих ищущих лучшего места людей, и по большей части мне пришлось любоваться фейерверком через экран фотоаппарата, и я стала именно тем человеком, кому говорят: девушка, имейте совесть, я вижу только вашу спину, - те, кто надеялся увидеть все, не вставая с коврика, и вдруг кто-то внезапно забегает и встает перед ним, но я честно пыталась иметь совесть.

И вдруг все кончилось, наступила внезапная предутренняя тишина, вдруг оказалось, что уже рассвело, и можно фотографировать окрестности без вспышки, что ночь действительно кончилась и запели рассветные птицы. И люди принялись встряхивать свои пледы и складывать стулья и коврики и потянулись толпой к выходу. И между прочим, было очень тепло, на этот раз я совсем не замерзла, конечно, может, еще и потому что под конец закуталась в спальник, ночью пару часов просидеть у озера без этого было бы не так уютно, но все равно и так было тепло, как бывало в июне и прохладным днем. И внезапно я встретила знакомую девочку из Питера, с которой учились вместе в музыкальной школе, она, оказывается, была тут с компанией совсем неподалеку от нас на том же участке берега, но случайно встретить в такой толпе знакомого было настоящее чудо.

Мы вышли из парка - в Гатчине было людно, как днем, начался настоящий театральный разъезд, машин в сторону Питера неслось столько, словно настало утро понедельника. Мы влились в этот поток, чувствуя себя по прежнему внутри некоего коллектива, объединенного общим стремлением, остановились на заправке, обычно и днем не слишком людной. Четвертый час утра, а она полна людьми, заправляющимися снаружи и едящими внутри. Честно говоря, в самом деле преследовало ощущение, что мы не ели всю ночь, и пора бы... Но обычная история - нам надо успеть на мост, не давала расслабиться. Хотя я не знаю, на что рассчитывал муж, наверное, на авось или на чудо, типа, если не смотреть на график разводки, то нам повезет, и мост случайно сведут прямо перед нашим приездом, надо только не тянуть зря время, потому что, как выяснилось позже, по расписанию мы никак не могли успеть по любому.

И да, наконец мы увидели это, потому что обычно нам действительно как-то везло. Последний поворот, и: "Наш мост!" - в отчаянии воскликнул муж. В конце последнего перед Невой прямого отрезка дорога перпендикулярно изгибалась, устремившись в небо, огромным асфальтовым прямоугольником. Выглядело это несколько не так романтично, как представлялось. Несколько рядов грустных опоздавших автомобилей расположилось перед нами, люди там спали или убрели куда-то, очевидно было, что это надолго, мы вышли, закрыли машину и отправились к Неве наслаждаться романтическим моментом в полной мере.

Уже непонятно было, ночь ли это или уже совершеннейшее утро, вдали, за разведенным Дворцовым мостом, за Петропавловкой зацветал рассвет, но больше света уже вроде и не требовалось, как бывает типичнейшей белой ночью. Немного странно было, что мы вообще-то собираемся спать, и вся наша ночь еще впереди (ну да, я привыкла спать по ночам и редко провожу их вот так). В общем, у меня неожиданно появилась масса романтичнейших фотографий белой питерской ночи, набережной со спиннингующим рыбаком и влюбленными парочками, разведенных мостов на фоне зарождающегося рассвета и проплывающих между этими мостами барж, в последующий час других занятий у меня не было, далеко уходить от машины не хотелось, и пока не замерзли, мы проникались неожиданно вторгшейся в нашу жизнь романтикой. Муж заметил, что на своей стороне Невы он чувствовал бы себя более романтично, потому что мы могли бы по собственному желанию распоряжаться своими передвижениями, а не ждать последнюю едва ползущую груженую баржу в растянувшемся караване, но на своей-то стороне по-честному нигде бы мы ночью не гуляли, а спали бы, как всегда, подумала я, так что, собственно, все получилось не так уж и плохо.