Сходили вчера на концерт совершенно живого Стинга в сопровождении не менее живого симфонического оркестра на Дворцовой площади. Накануне долго судили да рядили, где припарковать машину, получилось-таки возле Казанского, повезло, женщина выехала, и мы встали на ее место. Бросили прощальный взгляд на машинку, которой предстояло куковать тут одной несколько часов в такой гуще стоящих и еще только мечтающих припарковаться авто, и пешком пошли по Невскому сначала перекусить, а потом в сторону Дворцовой. Уже от Гостинки рядом с нами люди уже начали идти в том же направлении, и чем дальше, тем больше становилась толпа. Она не помещалась на тротуар, выплескивалась на проезжую часть, а ее и не подумали перекрывать, так что и автомобилистам, и пешеходам было очень удобно и весело. Причем автомобилистам становилось все веселее и веселее. Интересно, о чем они думали, желая именно в это время проехать по Невскому в направлении Дворцовой, на что надеялись - постоять там в пробке и послушать Стинга с удобством из машины? Весьма разумно.
Интересное ощущение - мы шли в толпе, впереди, насколько хватал взгляд, была толпа, сзади то же самое. Несколько не по себе становилось от мысли, что мы все идем в одно и то же место, причем оно ограничено по площади, как бы ни было велико. Сами собой всплывали мысли о Ходынке. Но нас вела великая цель - живой концерт Стинга. Удивительно, сколько молодых людей стремились услышать симфоническую музыку, именно молодежь составляла эту толпу на 90%. Мы, пожалуй, были одними из самых возрастных представителей меломанов.
читать дальшеИтак, мы благополучно прибыли, концерт без нас не начинали, хоть мы и опоздали на полчаса. Свободных мест было навалом - на проезжей части люди расположились достаточно просторно. Вот только обещанный экран для бесплатных зрителей был виден только самым высоким зрителям. Поскольку мы высотой не отличаемся, с первыми звуками музыки мы двинулись вперед и в течение всего последующего часа постепенно продвигались вглубь, как на звуки волшебной флейты. Движение приостановилось, впереди оказался затор, турникет, поставленный для безопасности и непрерывно пищащий от проносимых железок, но физически отследить все эти ключи и прочие металлические штучки, естественно, было не под силу паре милиционеров, которые еще должны были бросить взгляд в каждую женскую сумочку. Как, должно быть, проклинают эти люди неистребимую женскую привычку всюду таскать за собой свою сумочку с самым необходимым барахлом, которое может понадобиться в любой момент. Я иногда пытаюсь спросить себя, так ли уж необходима мне сумочка в каждый мой выход из дома, но без нее чувствую себя как-то сиротливо и мысль эту прогоняю.
Проход этот, кстати, установили прямо перед широченной лужей, по которой должна была медленно проползти вся толпа. За турникетом женщина спросила меня, проношу ли я напитки. Странный вопрос, даже если так, зачем мне ей об этом рассказывать. Впрочем, я заметила, люди задают много риторических вопросов, ожидая при этом на них ответа, на полном серьезе. Вот недавно я читала на работе весьма заинтересовавший меня постинг, а надо сказать, что мы с моей руководительницей сидим в одном кабинете. Ей позвонили, и она начала что-то бурно обсуждать по телефону. Внезапно отвлеклась от трубки и спросила меня, не мешает ли она мне, она это спрашивала, предполагая, что я сижу, погрузившись с головой в работу, конечно же. Ну и что мне было на это ответить? На самом деле она мне мешала, ее бурная эмоциональная беседа не давала мне сосредоточиться на том, что я читала, а тем более написать вдумчивый комментарий. Но естественно, я на автомате ответила, что нет, вот не знаю, мне трудно себе представить, что кто-то на моем месте смог бы ответить по-другому. Разве что в порядке прикола.
Вернемся к концерту. Пока мы предолевали полицейский барьер, Стинг пел один из своих хитов, удивительно, что он не припас его на конец. Мы приближались к нему неумолимо, как вода точит камень, пробиваясь через толпу. Но чем глубже, тем плотнее она становилась. Дышать становилось все труднее, а видно все хуже, впереди показался плотный заслон из спин довольно высоких людей. Рядом слышался ропот людей невысоких, протестующих против того, что высокие лезут вперед. Конечно, это было бы разумно, правда, трудно представить себе такой порядок, при котором более высокие отсекались бы на дальних рубежах, а дальше могли проходить люди, не достигшие определенного роста. Но при этом, к сожалению, разрывались бы пары, или невысокие девочки вынуждены были бы оставаться со своими высокими парнями на дальних подступах. Этакая дискриминация по росту.
Стинг пел великолепно, и я думаю, что именно он среди всех нас получал самое сильное и неповторимое эмоциональное впечатление. Петь на Дворцовой, рядом с Эрмитажем, колонной с ангелом, перед такой массой народа, этой волнующейся и постоянно двигающейся куда-то толпой. Над головами торчали несколько разноцветных зонтиков, хоть небо было голубое, то ли чтобы Стинг ощутил до конца, что поет в Питере, то ли, чтобы подать сигнал знакомым, где их искать. Зато потом, когда показывали отрывки концерта в новостях, люди с зонтиками могли узнать свой, порадоваться и потыкать в него пальцем.
А толпа была великолепна, живописна, кто танцевал, обнявшись с любимой, кто отбивал знакомый ритм, кто просто валялся на земле, подстелив курточки, подложив сумки под голову и глядя в небо, наслаждаясь музыкой. Там и сям сидели прямо на асфальте или на припасенных ковриках группы товарищей. Кто-то выбирал себе место и с него уже не двигался, кто-то искал самое-самое лучшее место, откуда будет видно все, люди непрерывно двигались во всех направлениях мимо неподвижно стоящих, и это мельтешение трудно было перенести, если не двигаться вместе с этими ручейками. Кто-то уже начал пробиваться назад из густой толпы в центре, и тогда весь ряд дружно двигался вперед, захватывая с собой и тех, кто не собирался срываться с облюбованного места и отрываться от родной компании. Они начинали верещать и пробиваться назад, или компания спохватывалась и пробивалась к утащенному члену. Наблюдать все это было очень интересно, но дышать стовилось все труднее, а обходить всех высоких - все проблематичнее. Хотя немало их уже осталось позади, но впереди все вырастали и вырастали новые загораживающие головы. Еще можно было наблюдать большой экран через экранчики фотоаппаратов в вытянутых вверх над головами руках людей, это, в принципе, было бы удобно, если бы эти люди так быстро не уставали держать фотоаппарат на вытянутой руке.
Незадолго до конца первого действия я сдалась и подала сигнал к возвращению назад. Ну здесь-то не было никакой проблемы - мы вылетели, как пробка из бутылки. Остановились на просторе дослушать завершающую первое отделение особенно энергичную песню и решили пробиваться через турникет на волю. Еще немного поизображали пингвинчиков - и оказались снаружи в более просторной и свободной толпе людей, думавших, что они любят Стинга, но уже понявших, что не до такой степени. Дальше мы участвовали в демонстрации на Невском, где вежливые полиционеры приглашали людей проходить на тротуар и даже говорили "пожалуйста", но мест на тротуаре, увы, не хватало на всех. На Невском стояли машины, обтекаемые людьми со всех сторон, водители в них были задумчивые, погруженные в какие-то свои глубоко философские размышления. Страшно было представить, что сейчас будет твориться в метро, но нас волновала не менее интересная мысль, что там делается на нашей парковке.
А там все водители одновременно сели в машины, завелись и начали пытаться выехать, стоя вплотную друг к другу в самых разнообразных позах и громко бибикая, чтоб им дали дорогу. В общем, как мы оттуда выехали - это совсем другая история.
Симфонический оркестр, кстати, был великолепен.